Жизнь и деяния графа Александра Читтано, им самим - Страница 78

- Ну, мнение о заразительности этих лихорадок, подобно прочим поветриям, достаточно распространено. Господин полковник это имеет в виду?

- Не совсем. Мои гипотезы скорее в духе воззрений Сильвия де ла Боэ и его последователей о тонких ядах, образующихся при гниении. Если вредоносными миазмами насыщен воздух, сие вызывает грудную или горловую болезнь, если отравлены вода и пища - страдают желудок и кишки. Надо бы обдумать метод проверки: сходство гастрической горячки с отравлением очевидно, но effigia non est argumentum (подобие - не аргумент). Кстати... Скажите, с той женщиной - мне померещилось или вы говорили по-латыни?

- Это здешнее наречие, оно латинского корня и похоже на итальянские. Мы - потомки римских легионеров!

- Как же наследники римлян поддались туркам?

- Увы, мирской жребий переменчив...

- Хм! На судьбу обыкновенно ссылаются для оправдания собственного малодушия или скудоумия. Не обижайтесь, я не о вас лично. Меня давно мучает вопрос, почему магометане в своих завоеваниях продвинулись как раз до рубежа между восточной и западной церковью, а дальше получили отпор: в Испании, Венгрии, на юге Италии когда-то... Найдет ли христианский восток в себе силы для православной реконкисты? Или одним русским придется отдуваться за всех? Кстати, если вам трудно говорить на русском...

- Ничуть. Богослужение у нас славянское, и образованные люди, помимо родного языка, владеют славянским и латынью. Медицину я изучал в Павии, посему знаю итальянский. По необходимости - турецкий, увы...

- Знаете, у меня сложилось впечатление, что большинство вашего народа турки устраивают. Умеренная дань, никакого насилия в вере - их власть здесь легка. Возможность продавать зерно и гонять быков в Константинополь многим боярам дороже креста на Святой Софии. Даже, между нами: крест означает посты, спрос на быков уменьшится...

- В любой стране есть малодушные. Не все довольны господарем, что он привел войну в свою землю.

- Говорят, господарь был дружен с нынешним крымским ханом и многим ему обязан. Расскажите об этом человеке - по-моему, хан очень умен, а на мир плохая надежда...

...

- Чрезвычайно рад удостовериться, что вы склоняетесь к выздоровлению, любезнейший Александр Иванович! Доктор надеется, что опасности для жизни более нет, однако выражает сомнение касательно дорожных трудностей...

- Душевно благодарен за вашу заботу, дражайший Петр Павлович! Не извольте беспокоиться насчет дороги: в седле я еще не удержусь, но принципиальной разницы между повозкой и этим ложем не вижу. Полагаю, вы учинили резонабельный аккомодамент с турками?

Возле моей постели на угодливо поданном слугами кресле расположился полный, холеный господин лет сорока, в роскошном парике, с темными семитскими глазами, в коих блещет ум и мелькают искры природной веселости. Сам вице-канцлер Шафиров! Абсолютно не по рангу мне принимать такие визиты. Даже если государь приказал ему захватить с собой больного полковника, - достаточно было бы послать секретаря, этого шустрого немчика, вестфальского поповича, - все забываю, как его зовут... Что-то сие явление для меня значит, и значит немало...

- Понимаю, Петр Павлович, что вы не вправе разглашать статьи трактата прежде доклада государю, и не претендую на столь беспримерную конфиденцию, однако, если вам благоугодно будет позволить, попробую угадать.

- Извольте, Александр Иванович - только я не стану подтверждать либо опровергать сии предположения.

- И не нужно. Мне всего лишь хочется оценить, насколько притупился мой разум во время болезни. Итак, судя по вашему веселому виду, кондиции выгодны для России и близки к максимуму возможного.

- Что же вы почитаете максимумом?

- Status quo ante bellum, в территориальном отношении. В прямом бою мы одержали верх над Мехмед-пашой, однако генерал Голод и генерал Лихорадка причинили нам конфузию столь жестокую, что сей успех полностью потерян. Представьте, как обидно уцелеть в жестокой баталии и умереть от поноса.

- Искренне счастлив, что сия участь вас миновала.

- Благодарю, господин вице-канцлер. Стало быть, наши территориальные притязания отпадают. Турецкие - тоже, ибо ни один спорный пункт ими не завоеван. Если бы визирь неотменно настаивал на уступке Азова и прочих городов, мир не состоялся бы. Насколько я знаю государя Петра Алексеевича, он просто так крепостей не отдаст.

- Разумеется.

- Наш гостеприимный хозяин теряет княжество, это очевидно, и спасается со своими людьми в Россию. Соответственно, Орлик и Гордиенко остаются у турок - впрочем, на их выдачу и раньше надежды не было, для нехристей это вопрос чести. Размещение и статус перебежчиков суть повод для долгой склоки, но не препятствие к миру: большого значения они не имеют. Даже не знаю, упомянуты ли в трактате... Вот иная персона, главный разжигатель сей войны, была, полагаю, в самом центре споров...

- Оная персона прискакала в турецкий лагерь вскоре после ухода нашей армии, в крайней ажитации и гневе, и изволила ругать визиря, как виноватого холопа, грозя неминуемой казнью от султана...

- Не научили его приличному поведению в гостях... Холоп-то чужой! Очень любопытно, какие оплошности Карл вменял в вину турку?

- Бесполезные атаки, прежде всего. По его мнению, Мехмед-паше следовало укрепиться и ждать, пока блокада принудит русских к сдаче. Выпустив же из окружения, преследовать всеми силами, дабы исправить сию оплошность.

- Он сильно поумнел, с тех пор как погубил свою армию. Но на Востоке битых презирают. А что же визирь?